Действительное и недействительное Русский журнал | Дина Годер К тому, чтобы писать про фильмы в театральном обзоре есть формальный повод - Театр.doc, знаменитый своими спектаклями, поставленными в документальной технике "вербатим" решил провести на своей территории шестидневный "фестиваль действительного кино" под названием "Кинотеатр.doc". В Театре.doc, - пожалуй, самой демократичной институции Москвы - все необычные проекты осуществляются просто. Надо только прийти сюда с идеей и быть готовым за нее взяться самому. Денег, конечно, никто не заплатит, так ведь и за аренду драть не будут - этот подвал молодые драматурги под водительством старших Елены Греминой и Михаила Угарова сами обустроили несколько лет назад. И вот теперь оказалось, что именно это логово драматургов - самая терпимая, любопытствующая и легко принимающая новое контора. Если, конечно, его можно назвать конторой. Во всяком случае, у нас нет другого места, где так интересуются другими искусствами и их скрещениями, где сводят вместе людей кино, театра, арта, социологов, психологов, политтехнологов и все это - просто из интереса. Я это рассказываю к тому, что не знаю, у кого точно возникла идея фестиваля, но как только возникла, у него появились два директора - на время отвлекшиеся от "Золотой маски" Михаил Синев и Виктор Федосеев, сайт, отборщики - режиссер Борис Хлебников и критик Алена Солнцева, которые отсмотрели несколько сотен фильмов и жюри, соединившее журналистов, пишущих об арте, кино и театре с социологами, кураторами, актерами и продюсерами. Отобрали пятьдесят фильмов - документальных и игровых, половину из них - те, что сняты уже достаточно известными кинематографистами - назвали "Панорамой", остальные вошли в "Конкурс". Программу для удобства разделили на условно тематические блоки: "Война", "Выбор", "Женщины", "Работа" и "Дом" и перемешали в каждом из них игровое кино с документальным и конкурсное с панорамным. Зрители просто смотрели "действительное кино" подряд. Шестидневный фестиваль, как и война, был стремительным и победоносным. В подвале, где обычно помещается человек сорок зрителей, с утра до ночи сидело по двести, а вошедшие последними лежали под экраном и толпой стояли в дверях. Честно говоря, такой хорошей - внимательной и правильно реагирующей публики я не видела уже давно, смотрение чего-либо в таком зале само по себе - счастье и многократно усиливает удовольствие от увиденного. Но то, что мы увидели, и впрямь было уникально. Не каждый фильм в отдельности - среди них были и удачные, и не очень, - а весь этот неведомый зрителю пласт "действительного кино" - жесткого документального, домашнего видео, учебных игровых короткометражек и видеоарта. Для меня этот фестиваль был одним из самых сильных впечатлений последнего времени, и для Москвы, я думаю, это тоже было важное событие. Ведь масштаб культурного события не зависит от количества людей в зале. Больше всего меня поразило документальное кино. Не потому, что оно было лучше игрового, а потому, что оно расширяло мой опыт. Тому, что происходило на экране, я была свидетелем, то есть попадала в такие места и ситуации, в которые иначе бы не попала, слушала рассказы людей, заметить которых иначе у меня не было шанса, и значит, эти фильмы случались со мной, как события моей собственной жизни. Но именно к ним, как событиям моей жизни, у меня больше всего было вопросов. Игровым фильмам мне не пришло бы в голову их задавать. Самым сильным всегда оказывается материал о несчастье - войне, старости, бездомности, болезни. Вот, например, блок "Война". В нем был фильм "Сука" Игоря Волошина - образец чистой документальности. Сначала мы видим, как солдаты отдыхают между боями в Чечне - сидят в полутьме, дребездят ни о чем, дурацкие стишки собственного сочинения почитывают, анекдоты рассказывают. (Кстати, один показательный: "лежат на крыше два снайпера в Грозном, ждут, когда начнется комендантский час. Вот уже без двух минут восемь, один из них видит на улице мужика с трудом везущего что-то тяжелое, прицеливается и - бац - наповал. Второй спрашивает: ты что, комендантский час ведь не начался? Тот отвечает: да я знаю этого мужика. Ему далеко идти, все равно не успел бы"). После отдыха начинается бой, все носятся, ничего как следует не видно, только слышны какие-то выкрики и звуки выстрелов, а потом оказывается, что они свой же танк подбили и теперь суетятся, вызывая санитарную машину. Фильм Александра Расторгуева "Чистый четверг" - про банный день солдат, которых отправляют в Чечню. Фильм медленный: солдаты моются, носят белье, кто-то подсчитывает сколько нужно выдать чистого, кто-то рассказывает о доме, своих девчонках, кто-то тащится под дождем, меся осеннюю грязь, из одного вагончика в другой. А в конце идут титры, что солдаты погибли на вертолете МИ-8 в Чечне. И тут понимаешь, что всех этих мальчишек, которых только что видел намыленными, со свежевыбритыми головами, торчащими ушами - больше нет. Это сильное чувство, не имеющее ничего общего с катарсисом в финале трагедии. И поэтому, когда позже я узнаю, что на самом деле погибли не они, а другие, и написано так было для большего эффекта, я протестую. Возможно, и без катастрофы с вертолетом многие из этих мальчиков не вернулись из Чечни, но документальность фильма я считаю обещанием правды, а ложь воспринимаю, как попытку манипулировать мной, зрителем. Желание рассказать историю в документальном кино часто оборачивается обманом, поскольку реальная жизнь не всегда идет по самому эффектному сценарию. "Мирная жизнь" Павла Костомарова и Антуана Каттина, получившая уже множество призов на всевозможных фестивалях - про отца и сына чеченцев, приехавших жить в русскую деревню. Старик пытается сохранить достоинство, поддерживать в доме привычный уклад, сын хочет наладить отношения с молодыми односельчанами, терпеливо выслушивает их пьяные угрозы и сам начинает пить. Чеченцы бесправны, их постоянно обманывает колхоз, не платя за работу, и жизнь их тут безнадежна. В финале сын, уже расставшийся с отцом, в порыве пьяного отчаянья пытается зарезаться и только едва стоящий на ногах собутыльник забирает у него нож. Вот тут опять возникают вопросы. Например, о том, можно ли режиссеру оставаться только наблюдателем в такой ситуации. А вдруг герой бы действительно убил себя? Или о том, в какой степени позволительно нарушать приватность жизни человека, даже если он в таком состоянии, что не может оценить происходящее. Я не знаю ответов на эти вопросы. В блоке "Женщины" был фильм "Мамочки" того же Александра Расторгуева, который снимал "Чистый четверг". Тут родители молодого героя не желают видеть ни своего сына, ни его беременную подружку и пара вынуждена жить в бараке с алкоголиками - родителями девушки. Фильм начинается с того, что герой, сидя в машине, говорит по громкой связи с мамой, пытаясь помириться с ней, за его спиной сидит и слушает его девушка. Ясно, что режиссер, предлагая парню свою машину с телефоном, как-то провоцирует ситуацию. Опять вопрос: это допустимо? Это я говорю о лучших фильмах, к слабым вопросов, как правило, нет. И вот еще важная вещь: документальный фильм - только фрагмент жизни людей, о которых в нем говорится. Всегда очень хочется знать их дальнейшую судьбу и иногда, если это удается, эта судьба бросает совсем новый отсвет на кино. В фильме "Мамочки", о котором я сейчас рассказывала, очень подробно показывали роды у героини. Девочка родилась совсем синей, задохнувшейся и ее долго откачивали, пока она не закричала. Финальный кадр фильма - почти идиллический - все семейство с ребеночком сидит в бараке рядком, все бритые то ли от вшей, то ли от еще какой-то заразы. А когда кончился фильм, нам рассказали, что парень все-таки бросил свою подружку, тогда она стала проституткой по вызову и сдала ребенка в детский дом. Сразу вспоминалось, с каким трудом врачи оживляли девочку и представлялось, для какой жизни они ее оживили. Конечно, отдельное спасибо отборщиком - мы не увидели ни пафосного бичевания язв общества, ни бесконечных покосившихся изб и пригорюнившихся старушек, которых, говорят, так много было в присланном на фестиваль кино. Горькие фильмы в программе "Кинотеатра.doc" были не крикливыми, а тихими. "В темноте" Сергея Дворцевого - однообразные дни слепого старика, живущего вдвоем с котом. Зимой дед плетет авоськи, а весной выходит на улицу их раздавать. Я так и не поняла, почему он не просит за свои сетки денег, впрочем, их все равно никто не берет. Смотреть невозможно, как одинокий старик сидит дома на тахте и тихо так слезы утирает. Рядом с этим художественно разыгранное горе выглядит как-то странно. Поэтому, мне кажется, напрасно игровые фильмы в программе перемешали с документальными. На этом поле искусство всегда проиграет правде. Живущий в Америке Юрий Лонков снял фильм "Санитар" о своей работе сиделкой с выжившим из ума стариком, таким же, как и он, эмигрантом из России (фильм получил один из трех призов жюри). Подробно так: поднять с постели, усадить есть, выйти на прогулку, сесть перед телевизором. Старики, понятное дело, тема беспроигрышная. Но все равно нельзя не реагировать, на то, как Шмулик, забыв, что он в Америке, говорит дребезжащим старческим голосом с характерной местечковой интонацией: "Почему никто трубку не берет? Почему никто не хочет со мной попиздеть?". И вот еще вопрос: о насилии и убийстве в кадре. Неважно, людей или животных. Показывать ли его и каким образом, мне, например, не совсем понятно. На фестивале было два таких фильма. "Отпуск в ноябре" Павла Медведева рассказывал про шахтеров, которые, чтобы заработать для семьи мяса, да еще сбросить всю накопившуюся за год агрессию, едут в отпуск на забой оленей. Забой этот показывают очень подробно: как зажимают стадо в узких загонах, как тащат оленя, а он боится и упирается, как режут горло, подвешивают, сдирают кожу - от мяса на морозе идет пар, по рукам течет кровь. А голос шахтера за кадром как-то заученно рассказывает, что, конечно, убивать тяжело, но деньги-то нужны, и мясо тоже. Фильм Елены Антиповой "Пища для размышления" смотреть и вовсе было трудно. Его героиня, работала в зоопарке - кормила крупных зверей. Чтобы кинуть в клетку мышь или кролика, его надо сначала убить, и перед нами женщина, рассказывая, как трудно ей было с мужем и как она любит животных, вынимает за задние ноги кого-нибудь из зверьков, выглядывавших из коробки, и бьет их с размаху о каменный пол головой. Если отложить в сторону тяжелое, проблемное кино, которого традиционно больше всего в нашей документалистике, самое занятное, когда режиссеру удается найти какого-то необычного человека и ярко его показать. По анкетам зрителей на фестивале безусловным лидером стал "Дорогой Маркович" Виталия Брынцева - фильм про одинокого пожилого учителя химии, заслуженного и добродушного, вся жизнь которого в учениках, в личные и учебные проблемы которых он постоянно погружен. Фокус один: этот симпатяга - фанатичный поклонник Сталина, его квартира заставлена портретами и бюстами, а сам он носит усы, всегда ходит во френче, фуражке и сапогах, будто играет роль сталинского двойника. Фильм этот производил несколько искусственное впечатление, как будто все в нем разыграно, но самого его героя вряд ли забудешь. Или вот еще фильм, получивший один из спецпризов фестиваля: "Че было, то было" Ирины Волковой - про немолодых фанатов Есенина, проводящих время у его могилы на Ваганькове. Эти люди, образовавшие здесь нечто вроде клуба по интересам, стали самодеятельными экскурсоводами по кладбищу, и теперь с удовольствием и некоторой важностью экспертов рассказывают байки и легенды про любую здесь лежащую знаменитость. А мой любимый фильм - "Трансформатор" Павла Костомарова - это просто снимавшийся в несколько приемов статичный рассказ жизнерадостного пьянчуги о том, как они с приятелем везли из Питера в Москву пятидесятитонный трансформатор, да на скользкой дороге уронили. И вот теперь уже не первый месяц, не приходя в трезвое состояние, мужик живет в Окуловке и сторожит трансформатор, от которого, разумеется постоянно что-нибудь откручивают. Сам герой, речь которого так пропитана матерщиной, что, кажется, в ней вообще нет других слов, беззлобен, обаятелен и воспринимает все события, которые с ним происходят, с веселым изумлением. За его спиной во все время рассказа сидит друг, уже такой стеклянный от выпитого, что даже шелохнуться не может. Он только один раз подает признаки жизни: когда рассказчик, увлекшись разговором, слишком долго держит в руках стакан пива, забывая, что должен отдать остаток товарищу. Смотреть на эту опухшую статую укора, у которой мучительная душевная борьба отражается только в глазах, как у Жана Габена, - отдельное наслаждение. Финал фильма (Костомаров рассказывал, что у него уже кончилась пленка), - это веселая череда фотографий с суетой множества людей, включая героя картины, вокруг громадного трансформатора. И титры о том, что когда через несколько месяцев за трансформатором приехали, оказалось, что чинить его уже невозможно, а можно только разобрать на детали. Фильм Костомарова - это, конечно, портрет, но это и история про жизнь. Она абсурдна, но, в сущности, ее можно не принимать всерьез. Другой очень мной любимый фильм "Кинотеатра.doc" про жизнь - "Мой дом" Андрея Зайцева, который изо дня в день с зимы до лета снимал из своего окна задний угол одного и того же местного магазинчика в Бабушкинском районе. И под неостановимую болтовню телевизора, новости, вздохи мыльных опер и эстрадные песенки, местные жители приходили к этому углу, чтобы справить нужду, выпить, целоваться, поправить макияж, погулять с детьми и собаками. Угол заметало снегом, потом появлялись проталины, потом на построенной рядом сцене распевали артисты, развлекая людей на майских праздниках, и около угла танцевали. Кино получилось очень жизнеутверждающее. И еще один из лучших фестивальных фильмов - "Фабрика" Сергея Лозницы. Без единого слова, на длинных планах мы видим тяжелый однообразный фабричный труд. Женщины на конвейере без отдыха таскают туда-сюда тяжеленные кирпичи, грузят, укладывают в пирамиды. Люди выглядят, как приложение к машинам, а громыхающие, покрытые ржавчиной станки имеют вид страшный и очень красивый, как всякое старое железо. Последний цех маленькой фабрики, который появляется перед нами - тот, где бракованные кирпичи снова размалывают, обнаруживая бессмысленность мучительной работы и жизни, которая из этой работы состоит. Видимо, мне стоит остановиться - если рассказывать обо всех пятидесяти фильмах "Кинотеатра.doc", то до финала я доберусь к утру. А ведь еще были игровые фильмы (пусть о них напишут кинокритики) и целая театральная программа с фрагментами из будущих "документальных" спектаклей (о ней я расскажу в другой раз). Занятно вот что: "действительное кино" оказалось таким разнообразным, что в нем вообще не удавалось установить критерии качества, чего, как мне кажется, в привычных искусствах уже не бывает. Отборщики рассказывали, что им нравились настолько разные фильмы, что, усреднить вкусы не получалось, поэтому программа получилась такой большой. Вот и десять членов жюри, каждому из которых предложили назвать по три лучших фильма из 28-ми конкурсных, назвали в сумме 20 картин. К трем призам жюри добавили еще восемь специальных наград и получили 11 отмеченных фильмов, но все равно не хватило. Из награжденных документальных фильмов я не рассказала только о двух. "Да, смерть" Алены Полуниной (фильм о молодых лимоновцах мне не очень понравился - он сделан в жанре перестроечного молодежного фильма: вот какие у нас активные и колючие ребята, тут у них и любовь, и тюрьма, и общественная работа, и убеждения). И "Внутренний джихад" Никиты Сутырина с теми же проблемами (про 23-летнего рокера из Екатеринбурга, который сам себя выдвигал на пост мэра города). Ну и напоследок хочу сказать, что фестиваль этот так всех воодушевил, что решили проводить его регулярно и следующий ожидается уже где-то через полгода. А пока дважды в месяц в Театре.doc будут показывать программы "действительного кино" - и нового, и того, что крутили на этом фестивале (подробности можно узнать на сайте). Да и фильмы-победители нынешнего фестиваля обещают издать на DVD - так что без "действительного кино" мы не останемся.